Бесцветно-послушное большинство Госдумы молча "проглотило" или даже приветствовало тот крутой вираж во внешней политике, который предпринял Президент России после 11 сентября 2001 года. Говорю "вираж", ибо, если начальный период правления В. Путина в какой-то области отличался от правления Б. Ельцина в лучшую сторону, то этой областью была внешняя политика. В это время новый Президент, казалось бы, начал проводить самостоятельный курс: делал публичные заявления о защите государственных интересов России, побывал на Кубе, в Северной Корее, всегда подчеркивал не идеологический, но прагматический характер нового курса.
Ситуация резко изменилась в сентябре 2001 г. Парадоксально, но факт: руководство США использовало американскую трагедию для укрепления собственных позиций в мире, а российское руководство, напротив, свои позиции ослабило и фактически превратило страну в сателлита США.
Россия, даже при Б. Ельцине никогда не давала согласия:
Все эти позиции теперь фактически сданы, а российское руководство лишь повторяет, что это никак не скажется на отношениях с США и Джордж Буш остается другом Владимира Путина.
Очередным испытанием для российской внешней политики стал иракский вопрос, по которому в Госдуме четко обозначились три основные позиции.
Первая – позиция “соучастия в разделе добычи”. Защищавшие эту позицию депутаты из СПС рассуждали следующим образом: поскольку войну остановить невозможно, поскольку американцы все равно победят, надо заранее договориться с ними о том, чтобы после разгрома Ирака нас допустили к нефтяным разработкам. На бытовом уровне это все равно, как если бы к Вам пришел бандит и заявил: не мешайте мне пристрелить Вашего соседа – он все равно хулиган и дебошир, - а я за это поделюсь с вами его имуществом. Оказывается, в политике такие вещи не стесняются не только предлагать, но и выдают за разумную линию поведения!
Вторую позицию – петушино-страусинную - предлагало нам “центристское” большинство Госдумы. Петушиную – потому что лидеры правительственных фракций вслед за Президентом громко выкрикивали: война – это большая ошибка! И даже демонстрацию организовали у американского посольства, правда, когда война практически закончилась. Страусинную – потому что при этом требовали “спрятать голову в песок” и не делать ровно ничего, не решились даже назвать войну агрессией. Вообще-то политические течения, занимающие подобные позиции, называются центром только у нас. В истории для них давно известен другой термин – “болото”. Результат такой позиции – “не рыба, не мясо”: с американцами отношения подпортили, Ираку и сочувствующим мусульманским странам не помогли, а главное – не помогли в будущем самим себе.
Третья позиция, которую разделяли большинство депутатов народно-патриотического блока и примкнувший к нам на сей раз В. Жириновский, - позиция активного дипломатического сопротивления. Суть ее состоит в том, что война в Ираке нанесла сразу три удара:
1) удар по системе международного права. Я никогда не был поклонником Саддама Хусейна, но Устав Организации Объединенных наций не позволяет оценить войну без санкции Совета Безопасности иначе, как агрессию. А если такая война сходит с рук, значит, в мире право силы опять возобладало над силой права;
2) еще один удар по системе международных отношений. Война в обход ООН и Совета Безопасности означает полное пренебрежение к ним и к этой системе, сложившейся после 1945 года. На смену согласованным действиям пяти великих держав приходит новый “мировой жандарм”, который прикрывается антитеррористическими и гуманитарными целями, но фактически подгребает под себя нефтяные ресурсы планеты. Между прочим, оружия массового поражения в Ираке не нашли, а массовые демонстрации в Ираке показывают, что граждане этой страны хотят освободиться от американцев не меньше, чем от Саддама;
3) двойной удар по России. С одной стороны, это удар по нашему международному престижу: если Россия против войны – тем хуже для России! Примерно так рассуждали руководители США. С другой, - возможный удар по российскому бюджету. Не секрет, что цена одного барреля нефти в Ираке почти в 100 раз дешевле, чем в бывшем СССР. Падение цены нефти на мировом рынке может быть использовано российским Правительством как предлог для пересмотра решений о повышении заработной платы и других социальных программ. О такой возможности уже предупреждал руководитель счетной палаты С. Степашин.
Исходя из всего этого, мы вносили в Думу альтернативный проект резолюции, который предусматривал:
Вряд ли эта позиция помогла бы Ираку, но она в будущем могла бы помочь нам самим. Действительно, всех, кто думает о будущем, должна заставить задуматься следующая цепь событий: позавчера – Югославия, вчера – Афганистан, сегодня – Ирак. Кто следующий? Сирия? Иран? Южная Корея? Белоруссия? Конечно, пока у России есть ракеты СС-18, именуемые на Западе “сатана”, мы в относительной безопасности. Но что будет через 10 лет, когда они устареют? Не захотят ли тогда и нас “освободить” от наших руководителей за то, что мы имеем оружие массового уничтожения?
Явные шаги назад были сделаны новым Президентом и в вопросе о союзе России и Белоруссии. В. Путин в жесткой форме обвинил своего белорусского коллегу в намерении воссоздать Советский Союз, предложив ему взамен два варианта: либо Белоруссия входит в состав Российской Федерации в качестве одного или нескольких ее субъектов, либо два государства создают организацию по типу Европейского Союза.
В действительности, каких бы проектов ни сочиняли советники российского Президента, никакого другого единого государства, кроме похожего на СССР, России и Белоруссии создать не удастся. Большевики не потому создали Советский Союз, что не понимали преимуществ государства, не разделенного на части по национальному признаку. Однако после развала Российской империи, начавшегося еще в феврале 1917 года и завершившегося в годы гражданской войны, ни на какой другой основе объединить Большую Россию было уже невозможно. Точно так же невозможно и сейчас. Даже в советский период Белоруссия не только не была частью России в узком смысле слова (РСФСР), но являлась членом Организации Объединенных Наций, т.е. субъектом международного права. Идея "растворения" республики в составе Российской Федерации не может быть поддержана ни значительной частью белорусского народа, ни одним из серьезных политических лидеров. Те, кто предлагает Белоруссии войти в состав РФ, вольно или невольно “хоронят” идею Союза.
С другой стороны, организацию типа Европейского Союза Россия и Белоруссия, конечно, создать могут. Однако Евросоюз – это не государство, это даже не конфедерация (союз государств), но переходный тип объединения на пути между содружеством и конфедерацией. Такое объединение крайне аморфно и неустойчиво и, учитывая тенденции развития отношений на территории бывшего СССР, скорее всего, распадется.
Нам говорят, что по уровню экономики и жизни Россия далеко впереди и поэтому объединяться трудно. На самом деле, Россия действительно окажется впереди, если измерять успехи “реформ” процентом приватизации, как в 1930-е годы их измеряли процентом коллективизации. Если же взять показатели, принятые во всем мире, например, индекс развития человеческого потенциала, то, к сожалению, в последние годы мы от Белоруссии постоянно отстаем.
Уверен: надо не кичиться сомнительными достижениями, но быстрее объединять наши силы; не отворачиваться от союзника, чуть ли не последнего, а быстрее протягивать ему руку. Чем теснее будет наше объединение с Белоруссией, тем оно будет прочнее. Это в перспективе не только большие экономические плюсы, но, учитывая расширение НАТО на Восток, и важнейшая задача политической стратегии.
Протест против антигосударственного поворота внешнеполитического курса в Третьей Думе публично выражали лишь депутаты от лево-патриотической оппозиции. Они же последовательно выступали за защиту государственных интересов России на международной арене. Вместе с товарищами по народно-патриотическому блоку я, в частности, выступал и голосовал:
Соответственно, выступал и голосовал за все решения, осуждающие:
Более того, по моему предложению Госдума поручила комитетам по обороне, по безопасности и по международным делам проанализировать и доложить на пленарном заседании геополитические последствия выхода США из договора по ПРО.
Внешняя политика не относится к числу моих парламентских специальностей. Однако по предложению комиссии по Межпарламентским связям я стал руководителем группы по сотрудничеству с Парламентом Аргентины. В Аргентине, правда, не бывал ни разу, но зато точно знаю, что попытка реформировать экономику на основе радикального плана Доминго Ковальо привела примерно к таким же результатам, что и реформы Егора Гайдара в России. Кстати, аргентинцы оказались намного менее терпеливыми, чем наши соотечественники и с помощью общенациональных "кастрюльных бунтов" сумели добиться изменения экономического курса, заодно в короткие сроки поменяв и пять президентов. Не зря, видимо, Иосиф Сталин поднимал знаменитый тост за долготерпение русского народа…