Виктор Алексеевич Далингер работает в Омском педагогическом почти полвека. В 16 лет он пришел сюда получить образование учителя математики, а потом остался преподавать. В Год педагога и наставника мы поговорили с Виктором Алексеевичем о его деревенском детстве, твердом решении стать учителем математики, работе в студенческих отрядах, любви к школе, научных трудах и о главных отличиях настоящих педагогов. Обо всем этом – в нашем интервью.
Пожалуйста, расскажите о своём детстве. Каким оно было?
Любое детство хорошее. Жива мама, бабушка, тетя, остальная родня, тебя любят, а ты любишь их. Поэтому детство я вспоминаю с особым трепетом, хотя оно и не было зажиточным. Мы жили в глухой деревне в Черлакском районе. Когда пришло время набирать первый класс, мне на тот момент было шесть лет и поступать в школу нельзя было. Но мы, ребятишки, каждый день ходили и в предвкушении заглядывали в окошко к нашей будущей первой учительнице. В конце концов она сжалилась над нами и сказала: «Я их возьму». Так и получилось, что окончил школу я в 16 лет. Учился хорошо, всё легко давалось и нравилось, особенно любил математику.
Кто из учителей был для Вас главным примером и почему?
Уже будучи взрослым, я посвятил две книжки своим педагогам: первой учительнице Анне Антоновне Сахно и учителю-предметнику по математике Анфисе Тимофеевне Васильевой. Думаю, что мое решение стать учителем пришло благодаря примеру первой учительницы. Она на меня сильно повлияла. А математическую стезю выбрал из-за Анфисы Тимофеевны. Она была такой заботливой и к тому же хорошо преподавала, я всё понимал. Помню, говорила про меня так: «Мал золотник, да дорог».
Когда и как Вы пришли к решению поступить в Омский педагогический? Какие эпизоды студенчества запомнились больше всего?
Моё решение поступить в пединститут, как я уже говорил, было максимально осознанным. Счастлив, что попал в такую замечательную группу. Студенчество дало мне верных друзей, мы до сих пор поддерживаем отношения. Ещё оно подарило мне возможность работать в студотрядах, в путинных отрядах. Благодаря этому я 4 раза побывал на Сахалине. Конкурс был серьезный, не всех брали, а только тех, кто учится хорошо. Двоечники оставались пересдавать экзамены. Мы с ребятами в этих поездках заработали не так много денег, зато впечатлений понабрались. Разные виды рыб, папоротники, мхи, большие лопухи – всё это для меня было в новинку. Во время работы в студотрядах ты понимал, что твой труд не окажется напрасным. Строили коровники, делали из глины кирпичи… В общем, всегда работы хватало и всегда она была нужна и полезна.
17 февраля был на концерте, посвященном Дню российских студенческих отрядов. Не мог не пойти: было интересно. Из старого, прежнего поколения нас было всего шестеро, притом мы выделялись из толпы. Потому что сейчас у ребят роба синяя, а у нас были зеленоватые куртки и брюки. Но атмосфера молодости и движения нас, конечно, взбудоражила. Студенты шумят, громко кричат со сцены речёвки, но мы на них не сердились. Сами были такими же.
А на чьи занятия нравилось ходить больше всего?
Часто вспоминаю нашего декана Николая Степановича Романенкова. Замечательный был человек, он получил орден трудового Красного Знамени за то, что был первоклассным деканом. Николай Степанович знал всех наших родителей, знал, чем мы дышим и живём. Когда я сам находился на посту декана в течение 5 лет, очень хотел быть похож на него, но, думаю, вряд ли удавалось.
Мы по-настоящему уважали стариков-профессоров. У нас были такие пожилые преподаватели, как, например, Ромуальд Иосифович Сикорский, который к нам из сельхозинститута перешёл. Все студенты были в восторге от его манеры читать лекции и глубины знаний. Я восхищался и до сих пор восхищаюсь этим педагогом, который великолепно учил и меня, и других.
Ещё была у нас Тамара Павловна Захваткина. Сейчас ей под 90, дай бог здоровья! Так вот, она вела танцевальный кружок, и я, конечно, не мог пройти мимо этого кружка. От матфака возил агитбригады в другие места, и мы в год ставили 17 концертов. Я танцевал, пел, декламировал, нравилось это очень. Ну а потом писал кандидатскую и докторскую, это меня отвлекло от танцев.
В течение нескольких лет после выпуска Вы работали в школе. Какой след этот опыт оставил в Вашей жизни?
После окончания вуза я три года работал одновременно и директором школы, и учителем математики. У детей, безусловно, особая энергетика. Редко когда мог обижаться на ребятишек. Они такие швырьки: шустрые, безалаберные, но такие потешные и искренние.
Помню, когда пошел на анализ урока в 1 классе, учительница предлагала детям придумать слово с буквой «Ю». Один ответил, второй, а тут мальчик поднимается и выдает: «Штаны!» Учитель недоумевает: «Так ведь там нет буквы „Ю“». Парнишка вытянулся, по стойке смирно встал и говорит: «Как? Только что была!» Потом все вместе выяснили, что ребенок имел в виду брюки.
Когда пришло приглашение на работу из института и я его принял, поначалу ужас как не хватало детей. Скучал первые месяцы. Ведь по школьным коридорам идёшь, с тобой отовсюду здороваются, руками приветливо машут, улыбаются. А в вузе вроде как и здороваться не с кем. Но ничего, потом втянулся.
Пожалуйста, расскажите о своих аспирантских буднях. Почему Вы решили вернуться в родной вуз по окончании аспирантуры?
Я работаю в нашем вузе с 1974 года, и это огромное счастье. Мне предлагали пойти и в другие, но ответ был один: «Я уже отдал трудовую книжку сюда, поэтому здесь и останусь».
В аспирантуру поступил в 1978 году в Академию педагогических наук. Жил в Москве, защитил кандидатскую диссертацию, а потом, уже будучи старшим научным сотрудником, написал докторскую. Аспирантура мне понравилась. Жили, правда, впроголодь, 20 рублей платили за общагу, но очень хотелось ходить по театрам. Там же и Большой, и Малый, и много других... Питался кое-как: кефир, хлеб и яйца жареные. Зато всю Майю Плисецкую пересмотрел!
После трех лет в Москве пожил полгода в Санкт-Петербурге, ходил на курсы повышения квалификации. Северная столица мне понравилась больше, хотя и жил тут всего ничего. Пытался везде успеть: и по музеям, и по выставкам, и по концертам. Живчиком таким был, ух! Докторскую диссертацию защищал в Петербурге. Тема была такая: «Совершенствование процесса обучения математике на основе целенаправленной реализации внутрипредметных связей». Научного консультанта у меня не было, поэтому и текст составлял сам, и правил его тоже сам.
В СССР я оказался седьмым по счету доктором педагогических наук. Самая старшая из нас защитила докторскую в 69 лет. А я защитил её в 40 лет, поэтому мне казалось, что с моим возрастом вряд ли пустят туда, в это сообщество. Но всё, слава богу, прошло благополучно.
За Вашими плечами внушительный стаж научного деятеля и сотни публикаций. Откуда Вы черпаете вдохновение на написание новых статей?
На сегодняшний день у меня 1350 публикаций. Ещё с моей помощью защитилось 79 кандидатов и 5 докторов наук. А я им подсовывал темы и, конечно же, сам в них должен был разобраться и преуспеть. Отсюда и такое количество.
Читаю много книжек по моей профессии и пишу их тоже много. Как-то по телевизору шла передача с победителями конкурса «Учитель года России». К финалисту из Волгограда обратились с вопросом: «Кого Вы могли бы назвать своим учителем, на кого равняетесь?» Представляете, в этот момент он называет мою фамилию и имя Виктора Федоровича Шаталова. «Работы Виктора Алексеевича я читал, брал постоянно на вооружение», – говорит. Чрезвычайно приятно было это слышать.
Что в работе преподавателя высшей школы в большей степени привлекает Вас?
Сейчас я читаю студентам лекции на удалёнке, но тяжело говорить в течение нескольких часов и при этом смотреть в пустоту. Скучаю по своей молодёжи, по живому общению с ней. Ведь наша профессия – глаза в глаза.
Наш вуз можно назвать роддомом, только рождаются в нём не младенцы, а педагоги. Поэтому пришедшие в педагогический университет всегда особого покроя. Вспоминаю, как мы ходили на мероприятия в другие вузы, и понимаю, что вечера в педагогическом были на порядок лучше. Причина проста: участники и организаторы учились, как оформлять зал, подбирать подходящую музыку, сценарии писать. В общем, профессии учились. Потом в школах, в которых работали эти ребята, создавались кружки и секции, а это всё проделки нашего института, университета. Я сам здесь учился этому. Если в педагогическом не проводили бы со студентами внеаудиторную работу, то вряд ли бы выпускники делали что-то по окончании вуза.
Что отличает настоящего педагога?
Прежде всего это человек, любящий детей и знающий свой предмет. Если говорить откровенно, то мы виноваты перед студентами, потому что так углубляемся сегодня в формальности и мало внимания уделяем предметным знаниям. А математик должен уметь задачи решать, теоремы доказывать. У нас не все студенты и школьные задачки смогут решить, а без умения решать с натяжкой можно назвать себя учителем.
Что Вы могли бы пожелать нашим читателям, еще ищущим себя и свою дорогу в жизнь?
Мне кажется, надо ориентировать себя на профессию. Если ты пришёл в педагогический, то влюбись в него. И чем больше будешь впитывать в студенческие годы, тем станешь богаче внутренне для себя и интереснее для учеников. Ведь дети разносторонние: любят и стихи почитать наизусть, и загадки с шарадами поотгадывать, и задачки порешать. Всегда учу студентов и студенток: «Замуж выйдете или женитесь – вам будет не до выучивания задач». А если стараться в студенческие годы, ты настоящее сокровище приобретёшь. Вот поехали вы с детьми куда-то и, сидя в автобусе, загадали загадку. Детям хорошо, вам тоже.
