В педагогику Анну Федосееву привело желание быть похожей на любимую воспитательницу. За плечами Анны – учёба в Омском педагогическом, аспирантура и защита кандидатской диссертации, а также преподавание в стенах родного вуза. Сейчас Анна является старшим научным сотрудником Института коррекционной педагогики РАО в Москве и психотерапевтом-практиком. О сути взаимодействия учителя и ученика, о важности опыта в образовательном процессе, о стремлениях и незыблемых ценностях – в нашем интервью.
Расскажите, пожалуйста, о своём детстве. Каким оно было, о чём мечталось, кем хотелось стать?
В детстве я хотела стать проводником поезда дальнего следования. Мои дедушка и бабушка жили в Новосибирске, и мы каждые каникулы туда ездили. Хотя ты вечером садишься в поезд и уже утром приезжаешь, это недолгое время в поезде всегда оставалось началом какого-то прекрасного приключения. Обское море, компания ребят во дворе, которая всё время что-то интересное затевает, а ещё вид из окна дачного дома на лес… В общем, красота! А ещё мне нравилось ходить в парикмахерскую, потому что там пахло хорошо.
Почему Вы приняли решение поступить в Омский педагогический на факультет начальных классов? Были ли другие варианты?
Так получилось, что в детском саду у меня была любимая воспитательница, поэтому после проводника хотелось стать воспитателем. Это единственный взрослый педагог, которого я с того времени хорошо помню. Её звали Анна Михеевна. Потом, когда в школе училась, пыталась её найти, но почему-то не получилось.
Когда пришло время выбирать место дальнейшего обучения, моя подруга решила, что ей нужно идти учиться в педагогическое училище. И тут я подумала: «Если пойду учиться на учителя начальных классов, то смогу и в детском саду с этим образованием работать». По окончании училища поступила в пединститут по сокращенной программе на 3 курс.
Пожалуйста, поделитесь какой-нибудь забавной историей со студенческих времён.
Первую неделю первого учебного года в институте мы занимались в том корпусе, где сейчас находится факультет иностранных языков. Поскольку там учились иностранные студентки, в том числе и изучающие китайский, в одной из аудиторий на парте было что-то написано по-китайски. Видимо, мы сидели на каком-то не очень интересном предмете, и я попыталась тогда иероглиф переписать, даже перерисовать. Написан был он мелко-мелко, ладно кириллица или латиница были бы, а тут ведь совсем непонятные значки. Ну вот, я развлекалась тем, что попыталась перерисовать иероглиф рядом. Когда мы пришли на ту же пару на следующей неделе, там было что-то написано в ответ. Сейчас благодаря онлайн-переводчику можно было бы сфотографировать, понять, что написано, а я вот так до сих пор и не знаю, что перерисовывала и что мне ответили.
Каков главный урок, который Вы усвоили за время обучения в Омском педагогическом и впоследствии применили в профессии?
Училище давало очень много практики и основы ремесла, а в институте закладывались теория и методология. В училище мы, например, проходили методику обучения математике, и я искренне не могла понять в течение двух лет, что это такое. Вникать в предмет я начала только в процессе обучения в вузе. Вузовское обучение ставит мышление, обеспечивает человека широтой понимания вопроса, необходимой теорией. Но без практики, конечно, особенно в педагогике, тоже никак не обойтись. У меня в этом плане всё было удачно, потому что имелся опыт, на который легли все теоретические постулаты. Более того, в целом в моей жизни сочетание практического опыта и теоретического знания – одна из основных ценностей и принципов существования. Есть схемка, состоящая из двух блоков: теории и практики. А между ними проложен мостик – технология. Что мне всегда нравилось в педагогике, так это разработка вот этой технологии, когда человек из опыта приходит к теоретическому обобщению и наоборот.
Какая дисциплина из преподаваемых Вами в нашем университете больше всего нравилась?
Так получилось, что после окончания аспирантуры и защиты кандидатской диссертации я год работала на факультете начальных классов. Мне дали сразу вести дисциплину по основам психотерапии. Это, честно говоря, был ужас, потому что тема моей диссертации была в области развивающего обучения и от психотерапии это было далеко. Ещё дали курс «Психология личности». И тут мне пришлось читать всё подряд по психотерапии и психологии личности. Было довольно жёсткое погружение, а потом я перешла на общеуниверситетскую кафедру и погружение продолжилось. Пришлось разработать сразу пять курсов: общая, возрастная, специальная, педагогическая и социальная психология. Кроме того, возникла дополнительная нагрузка на историческом факультете, и получилось, что я работала чуть ли не на две ставки, хотя и впервые читала эти курсы.
К этому случаю хорошо подходит педагогический анекдот: «Я им раз рассказал – они не поняли, второй раз рассказал – снова не поняли, третий раз рассказал… и даже сам всё понял». Помню, когда подобный момент наступил и у меня. Тогда я рассказывала математикам про сдвиг мотива на цель в культурно-деятельностном подходе. Я никак не могла понять, что куда сдвигается. И вот случилось озарение, я оказалась внутри анекдота.
Было трудновато первые пару лет, но это дало мне очень хорошую ориентацию во всех психологических дисциплинах. Так получилось, что в институте курс психологии был сокращен до 1,5 семестра, а в марте выяснилось, что мы сдаём по ней экзамен, а там и общая, и педагогическая, и социальная отрасли. По факту психологию я начала изучать только в аспирантуре, притом педагогическую. А тут пришлось читать всё. Помню, как ночью писала лекции, а днём пыталась их воспроизвести. Я жутко неловко себя чувствую, когда должна читать по бумажке, мне важен контакт с аудиторией, а тут иначе было нельзя. Так что первый год работы в вузе был для меня обучением экстерном.
Как изменила Вас работа со студентами? Чему она научила, что привнесла в Ваши будни?
Я считаю, что педагогическое взаимодействие всегда про «взаимо». Если ты хорошо, на совесть работаешь, то всегда меняешься сам. Каждый последующий ученик тебя чему-то учит. Мне очень понравились высказывания педагогов, под началом которых я сейчас работаю, читаю курсы в магистратуре, - Витольда Альбертовича Ясвина и Марины Александровны Пинской: «Программа живет, пока находится в процессе проектирования». Пока ты проектируешь курс, он живет; как только ты завершил проектирование и курс пошел по накатанной – всё, развитие остановилось, курс перестал быть интересен. Когда читаешь новый курс и каждый раз продолжаешь его достраивать, меняешься и ты сам. Мне нравится ещё точка зрения Вадима Зицера: имеет смысл идти к людям, когда тебе самому интересно в чём-то разобраться. Таким образом, ни одно занятие не повторяется, ведь каждый раз возникают новые мысли, идеи в голове.
Первое, чему меня научила работа со студентами, – это, наверное, вовлечение аудитории в процесс мышления и размышления, а также проживание опыта. Ко мне приходят люди, у них своя жизнь, свои жизненные задачи, большинство из них не работает в школе, а я прихожу и начинаю рассказывать про детей. Мои реплики для них – белый шум. Приходится находить способы, приёмы, примеры из их опыта, к которому можно обратиться для вовлечения.
Кроме преподавания в университете, в моей жизни была группа студентов-энтузиастов. Сначала я сама, потом мы с Натальей Станиславовной Макаровой курировали студенческий педагогический отряд. Работали тогда на конкретную задачу: нам предложили разработать программу смены, но для её проведения нужны были хорошие вожатые. Мы, молодые и бесстрашные, пошли по всем деканатам и сказали: «Дайте нам, пожалуйста, самых хороших, активных студентов, мы научим их быть вожатыми». Базой для проведения выезда должен был стать дом отдыха «Иртышский». По поводу него мы тоже договорились: пошли к проректору Надежде Викторовне Чекалёвой, подписали необходимые документы и вывезли 100 студентов на первое экспресс-обучение. Оно было одним из самых ярких событий как для нас, так и для ребят. После этого 15-20 человек к нам подошли и сказали: «Нам понравилось, теперь мы сами хотим делать такие инструктажи и выезды». Так, следующие пару лет мы производили выезды разного формата: с первокурсниками, со всеми желающими, ездили на север области, в Тару. В общем, у нас была весёлая отрядная жизнь. Потом математический факультет организовал выезд в рамках воспитательной работы факультета. И тут стало понятно, что это хорошая воспитательная практика и способ получения опыта. В итоге уже позднее, когда я уехала, эта идея стала жить в формате практики. А началось это с нашего педотряда.
Назывался отряд «Импульс». Помню, мне сказали: «Плохое название, потому что импульс какой? Он раз – и затухает». А здесь получилось наоборот, он зажегся еще сильнее! Это была настоящая командная работа. Получается, что ребята меня научили ещё и доверять. Это как раз про «взаимо», про совместность. Ты не можешь делать один. Педагог – это не тот, кто делает в одиночку, а тот, кто создаёт условия и возможность как для личного проявления, так и для командной работы.
Кроме того, конечно же, работа со студентами – это про признание. На тот момент отношение к самой себе у меня было не очень хорошим, а тут так получилось, что и команда организаторов дружная в отряде была, и отношение студентов уважительное. Выходишь на сцену, и сто человек тебе аплодирует, представляете? Очень здорово, когда тебя любят и ценят, когда появляется ощущение, что ты важен, что то, что вы делаете сообща, важно и классно.
Почему после обучения в Омске Вы приняли решение пройти профессиональную переподготовку? С чем был связан выбор нового направления?
Мне кажется, что на факультет начальных классов я пошла лишь потому, что хотела стать воспитателем. Этот выбор не был слишком осознанным и взвешенным. К третьему курсу я поняла, что мне интересна психология, и, когда в аспирантуре нужно было выбрать, где продолжать обучение, сразу было понятно, что это психология.
Когда мы какое-то время плотно поработали с нашим педотрядом, появилась идея создать психологическую службу вуза. В этот момент стало понятно, что моих психологических компетенций не хватает. Чтобы учиться практической психологии и психотерапии, нужно было ехать либо в Новосибирск, либо в Москву. Но в Новосибирске преподавалась когнитивная и детско-родительская психология, что мне, в общем, не очень-то подходило. Оставалась столица. Помимо этого, мне хотелось профессионально развиваться и попасть в научную школу.
Когда переехала в Москву, сначала я пошла на короткий психотерапевтический курс, а в сентябре 2008 года увидела, что идёт набор на мастер-класс Фёдора Ефимовича Василюка, и поняла, что это бинго. Ведь работа с ним обеспечила мне желаемую научную школу, притом у него была своя теория сознания и переживания. Тот подход, который он разработал, понимающая психотерапия – это единственное направление отечественной психотерапии, которое базируется на методологии культурно-деятельностного подхода. Поэтому тут крайне удачно совпало: и теория развивающего обучения, и практика психотерапии. Мастер-класс был отличным примером развивающего обучения взрослых. Это был потрясающий опыт, он здорово достроил мне, фактически самоучке в области психологии, картинку в голове.
После того как мастер-класс закончился, я продолжила сотрудничество с коллегами Фёдора Ефимовича. Через пару лет мы создали с ними Ассоциацию понимающей психотерапии. Так получилось, что я продолжаю работать в экспириентальном, основанном на проживании опыта направлении и в рамках практической психотерапии, и в рамках научно-исследовательской деятельности. В Институте коррекционной педагогики занимаюсь исследованием детей с задержкой психического развития в подростковом возрасте. Фундамент для меня – это то, как устроены переживания человека и как они развиваются.
То же и в психотерапии. Когда сидит перед тобой взрослый человек, у него проблема – ум с сердцем не в ладу. Он понимает, но чувствует другое: «Знаю, что не надо этого бояться, а боюсь». Тут-то и начинается произвольность переживания, соединение разумного и чувственного. Получаются своеобразные умные чувства. На этом этапе я нахожусь сейчас.
Работу в институте Вы успешно совмещаете с психологической практикой. С какого момента Вы начали работать в этом направлении?
Когда в 2008 году начался мастер-класс Фёдора Ефимовича, нас заставляли сразу проводить консультативные мини-сессии. Сперва это было как хобби, 2-3 сессии в неделю, а последние 5 лет стало второй профессией – примерно по 15 сессий еженедельно.
Пожалуйста, назовите три техники, которые нравится применять в работе с клиентами больше всего.
Если говорить про педагогику, то мне нравятся активные формы обучения, потому что в этом случае обучение происходит через опыт: мы столкнулись с трудностью и подумали, как её разрешить. Чтобы человеку захотелось чему-то научиться, в чём-то разобраться, у него должна возникнуть внутренняя трудность. Он должен принять вызов и осознать трудность как свою.
На занятиях люблю показывать отрывки из фильмов и мультиков, потому что в художественных произведениях это более объёмно, более чётко видно. Кроме того, когда у моих студентов была практика, они снимали на видео свои занятия с детьми. Так у нас получилась хорошая база видеокейсов. Теперь мы показываем аудитории фрагменты поведения ребятишек и задаём вопросы: «А что сейчас происходит с точки зрения развития? Почему ребёнок так себя ведёт?» Фёдор Ефимович ещё устраивал моделирование ситуаций со стоп-кадром. Например, посадили двух человек рядом и попросили начать диалог на произвольную тему. Вдруг один восклицает: «Всё, я не знаю, как и о чём дальше говорить». Тут делается стоп-кадр, а аудитории задаются вопросы: «Как можно продолжить беседу?»
Если говорить о психотерапии, то в понимающей психотерапии есть несколько техник и психотехнических методик, которые часто используются. К таким относится эмпатия – ты пытаешься понять, что другой человек чувствует, и спрашиваешь его об этом. Ещё есть кларификация, которая позволяет «увидеть», какой «фильм» видит человек в ходе переживания. Подобное происходит на экранах в кинотеатрах: разные персонажи, особые атмосфера, цвета, звуки и так далее. В сознании примерно то же самое, однако человек видит лишь часть этого. Кларификация позволяет человеку развернуть изображение и понять, чего ему действительно хотелось, о чём думалось в конкретный момент. И майевтика – прояснение убеждений, базовое обобщение нашего опыта, общая идея поддержки, совместного проживания переживания с человеком.
Как педагогическое образование может помочь в повседневности?
По большому счёту профессиональные навыки позволяют лучше понять, что происходит в жизни, учат выстраивать границу между работой и чисто человеческим, глубоко вовлекающим сопереживанием кому-то.
Что Вы могли бы посоветовать нашим читателям, которые ещё ищут себя?
Лучше попробовать и пожалеть, чем не попробовать вовсе. Ты понимаешь, подходит тебе дело или нет только тогда, когда столкнулся с трудностью в соответствующей сфере и смог её преодолеть. Мне кажется, когда ты пробуешь себя в роли педагога и испытываешь затруднения, важно принимать решение, твоя ли педагогическая стезя или нет, когда есть опыт их переживания. Нужно задать себе вопрос: получаю ли я удовольствие от преодоления этой трудности? Если ответ утвердительный, если осознаешь, что такое взаимодействие с другими людьми тебе нравится, то это твоё. Важно понимать, зачем ты это делаешь, и, конечно же, прислушиваться к себе.
